О Большом терроре в Белоруссии. В Белоруссии по приказу властителя избивают, пытают, убивают мирных граждан. Царит произвол и отвратительная безумная жестокость. Но с точки зрения властителя это разумная жестокость. Лукашенко понимает: ничем, кроме жестокости, он не может удержать власть.
Мы не называем Лукашенко президентом, ибо он не президент. Он проиграл выборы; проиграл катастрофически. Избиения, аресты и пытки тысяч людей – это его месть народу. Он наказывает свой народ за то, что его не любят, презирают, ненавидят.
Поведение человека говорит о человеке. Наше поведение и есть мы. Возможно, некто в своих мыслях – гуманист и поэт. Но если он ворует и насилует – мы справедливо считаем его вором и насильником.
Глядя на вооруженных карателей, которые избивают и убивают людей в Белоруссии, многие говорят: это фашизм. Нет в Белоруссии никакого фашизма. Фашизм – это отвратительная идея: национальное превосходство, арийцы и недочеловеки, уничтожение людей по расовому признаку, жажда мирового господства, завоевание соседних стран.
У белорусского озверевшего негодяя никакой идеи нет вообще. Ни о расовом превосходстве, ни о завоеваниях он не думает ни секунды; евреи и цыгане не назначены к уничтожению. Он просто обезумел от власти. Он зверствует от страха, как загнанный в угол хищник. В этот угол он загнал себя сам.
…И все же некоторое историческое сходство с фашизмом есть. К 1939 году сущность гитлеровского режима была ясна всему миру. Уже были концлагеря, казни, бесчинствовали СС и гестапо, уже захвачены Австрия, Чехия, поставлены на колени Венгрия, Румыния… Но во всем мире только два государства решили стать тогда союзниками Гитлера (судьба Муссолини известна, судьба Японии тоже).
И только Советский Союз подписал с Гитлером пакт о ненападении и тайное соглашение о разделе Европы. Правильнее назвать это договором о дружбе, так как СССР эшелонами поставлял в Германию стратегические материалы, предоставил наши полигоны и аэродромы для обучения фашистских летчиков и танкистов. Что же это, если не дружба?
Сталин, конечно, понимал, что Гитлер – кровавый, жестокий, беспощадный диктатор (это весь мир понимал). Но Сталин решил, что дружить с Гитлером выгодно. И помогать ему – выгодно.
Сталин помогал Гитлеру не из любви к нему, а из собственных интересов, которые он считал государственными. Он не думал, что это аморально; он вообще не думал в таких категориях. Он думал только о выгоде. Сталин ошибся. Оказалось, что дружба с Гитлером стоила нам приблизительно 30 миллионов жертв, причинила неисчислимые страдания, и трупы наших солдат до сих пор не все похоронены.
Сегодня весь мир видит, что творится в Белоруссии. Сейчас не 1939-й, мы не нуждаемся в чужих рассказах и сомнительных свидетельствах. Мы все видим на экране. Своими глазами. В реальном времени. Видим, если хотим видеть. И никаких других кадров на экранах кремлевских компьютеров нет. Там видят в точности то же самое, что весь остальной мир. Если хотят видеть. (Беда, если в самой высокой кремлевской башне смотрят на мир через мутное окно Останкинской башни.)
Если бы какая-то страна предприняла усилия для отстранения преступного властителя от власти, это было бы, конечно, довольно грубое нарушение всяких международных правил. Но нам ли критиковать такой подход? Во-первых, мы всегда с восторгом говорили о заговорщиках, которые пытались убить Гитлера, и всегда жалели, что у них не получилось. Во-вторых, не мы ли не так уж давно штурмом взяли дворец Амина – и больше Амина живым никто не видел? Поскольку многие архивы засекречены, мы не можем утверждать, будто Амин – это единичный случай в нашей практике. (Мы его сперва дважды попытались отравить, а потом поняли, что пуля надежнее.) Зато чужая практика у нас перед глазами: не так уж давно наши «партнеры» поймали и повесили Саддама Хусейна…
Мир в ужасе от действий Лукашенко. Он уже осужден, независимо от того, доживет ли он до суда и будет ли этот суд. Он изгой.
Только мы помогаем ему в жестокой войне с его безоружным народом, обещаем (если понадобится) прислать зеленых человечков. Помогать преступнику – значит быть соучастником. В данном случае это необъяснимая глупость, ибо известно же, чем кончаются все такие режимы.
«Мы»? Но разве это мы решили помогать кровавому диктатору? Разве у народа России спросили? Нет. Белорусскому властителю помогает Путин. Он, конечно, все понимает про Лукашенко, знает про пытки, убийства; знает, что Лукашенко проиграл выборы. Но Путин решил, что ему выгодно поддержать Лукашенко. Добром такая политика не кончается никогда.
Лукашенко втянул всех своих силовиков в преступное насилие над народом. Все его силовики, все его генералы оглянуться не успели, как оказались повязанными. Они замазаны кровью. Они соучастники в групповом изнасиловании своей страны, своего народа. Изнасилованный народ им не забудет и не простит. И мы, возможно, увидим их на виселице. (В Белоруссии смертная казнь не отменена.)
А мы? Мы же не сопротивляемся нашей постыдной внешней политике. Несколько людей выходило с протестами к посольству Белоруссии – это были протесты против действий Лукашенко. Но никто не вышел на Красную площадь с требованием к своему президенту прекратить поддержку жестокого режима.
Если мы не требуем от своего, как мы можем требовать от чужого? За эти месяцы политика Путина сделала все, чтобы белорусы, мягко говоря, охладели к России. А ведь они на нее надеялись.
Политика Путина сделала все, чтобы Украина, мягко говоря, к нам охладела, чтобы Грузия охладела… Только что мы уступили Азербайджан туркам и почти уступили Армению. Такое впечатление, что за последние 20 лет к нам охладели практически все.
А Китай спокойно и не спеша ест нас холодными. Он знает, что горячее вредно.
Быть может, еще не поздно, быть может, еще не все потеряно. В Закавказье, в Средней Азии, на Украине, в Молдавии и в Белоруссии еще сохраняются эмоциональные и кровные связи с Россией. И великий русский язык там еще не окончательно забыт. А грязный цинизм и насилие не помогут. Насильников никто не любит. Хотя, конечно, некоторым удается виселицы избежать.
Александр Минкин,
обозреватель «МК».
“Новая газета”.
